Виктория Ильина. Мастер и его мастерская

Виктория Ильина — человек, посвятивший свою жизнь творчеству и педагогике. Виктория рассказала Grodno.in о своем жизненном пути, уровне художественного образования в Беларуси и ее отношении к современному творчеству.

— Правомерно предположить, что личность человека формируется с детских пор. Каким образом вы пришли к идее стать художником, посвятить свою жизнь искусству?

— У меня было самое настоящее советское детство. На все лето я приезжала погостить в деревню к моим дедушке и бабушке. И хотя их давно уже не стало, дом, в котором они жили, еще стоит. Я люблю туда приезжать и рисовать. В том месте особое энергетическое поле, от которого я черпаю силы. Побывав там, полностью восстанавливаешься, и можно работать дальше. В мои школьные годы деревня была живой. Не то, что сейчас. Там были харизматичные люди… Я ходила за грибами, пасла скот. И всю долгую зиму я ждала лишь, когда снова смогу поехать к своим родным в деревню — там начиналась настоящая жизнь. Те годы отложили на меня огромный отпечаток.

Художником я стала случайно. У меня в школе была очень хорошая учительница рисования: крупная дама, с виду напоминавшая женщину 19 века, очень сильная личность — Инна Федоровна Луценко. Своей статью она напоминала мне помещицу или королеву, владычицу. Все магазины, продававшие канцтовары, знали, какой комплект принадлежностей необходим ребенку, если он учится у Инны Федоровны.

У ее учеников всегда был порядок на партах. Своей армейской дисциплиной она заставляла относиться к предмету серьезно и с уважением. Во время урока любила рассказывать истории о знаменитых художниках: как Репин ездил поступать в академию, как он рисовал на оберточной бумаге «Волков в степи» — до сих пор все, кто у нее учился, помнят эти рассказы.

После 6 класса я пошла в изо-студию, там у меня появились новые знакомства. После я поступила в Минск. Родители были не против моего выбора. Группы у нас были маленькие: по пять человек на живописи, пять–шесть на графике и т.д. Со мной училось 5 человек из моей школы…

Все-таки личность учителя может повлиять на выбор будущей профессии. Я довольна тем, как все сложилось.

— Многие уезжают из Гродно и не возвращаются обратно, остаются в других городах. Не было ли сомнений, когда вы возвращались из Минска обратно?
— Нет. Само собой все сложилось. Был выбор между Минском и Гродно. Но Гродно — лучший вариант, потому что в Минске и так было много художников, трудно решался бытовой вопрос, тем более тут уже были мои знакомые и друзья, мой муж. В маленьком городке намного комфортнее жить, чем в большом, а выставляться можно по всему миру. Для меня идеальный город по масштабу — Друскининкай.

— Сложно сейчас вывозить свои работы заграницу?
— Есть свои сложности, конечно. Тем не менее, если постараться, то можно решить эту проблему. Многие же ездят на пленэры, рисуют.

— Где ваше творчество больше востребовано: в странах бывшего советского союза или же в Европе?
— Я в основном выставляю свои работы в Польше и Литве. Но больше всего работ находится в Минске. Иногда продажи идут хорошо, иногда нет. Сейчас мы ждем туристов, которые приедут на Чемпионат мира по хоккею. Для них разница в ценах на картины колоссальна. Справляемся, больших денег не зарабатываем. У меня такая позиция: если ты добросовестно относишься к своей работе, делаешь от души, то всегда найдется человек, которому понравится твое творчество.

— Как дела обстоят с преподавательской деятельностью?
— Я работаю с удовольствием. В художественную школу я попала сразу после университета. Мне нравится общение с молодежью, ведь если группа активная, с ними интересно… они живые, полные энергии. Сам процесс мне нравится.

Меня не устраивает то социальное положение, в которое нас ставят. Я, если честно, уже устала от этого. Сейчас нашу художественную школу перевели в новое здание. Вышло так, что помещение оказалось еще хуже прежнего. Переселялись мы в срочном порядке:

«Если вы в кратчайшие сроки не переедите, это здание займут другие».

Сперва нам обещали помещения УПК, но их заняли спортсмены. Поэтому нам досталось здание, где ранее размещалась посменная школа: оббитые стены коридоров, обшарпанный линолеум, жуткие туалеты, старые трубы — будто после войны.

— Как вы оцените уровень высшего образование в нашей стране?
— Там сама система другая. Если в художественной школе ты рисуешь куб — это одно, а в университете ты, рисуя куб, можешь его нарисовать совершенно иначе, создать определенную конструкцию. Ко всему нужно возвращаться, все наскоком не возьмешь.

Сейчас многие, не только у нас, но и за границей, жалуются на кризис в образовании. Мы, видимо, застали золотое время, хотя и у нас было только два преподавателя, которые вдохновляли… умные, образованные — преподаватели европейского уровня. К ним бегали со всего университета, просились попасть на лекции. Остальные у нас преподаватели были так, ничего особенного. На живопись к нам приходили уже старички, но мы их по-особенному любили. Тут был положительный момент, ведь мы понимали, что мы у них ничему не научимся и что нужно учиться самому. Сейчас, мне так кажется, все ищут выгоду в том, чему они учатся:

«А что я с этого поимею? А за что мне заплатят?»

Во время студенчества нужно примерять на себя разные одежки, экспериментировать, не боясь пребывать в различных стилях. Потом вы поймете и почувствуете что ваше, а что нет. Лучшие студенты едут поступать не к нам, а скорее за границу.

В Европе немножко другой подход к художественному образованию. У нас еще осталась советская система. Если ты пройдешь эту школу, то потом сможешь себе позволить всякие «маразмы» рисовать. Сперва, мы учим человека ремеслу, от которого он сможет оттолкнуться и создавать что-то в современной стилистике. В Европе часто наши самые плохие ученики там становятся отличниками.

Сергей Гриневич ездит по различным биеннале и рассказывал, что изобразительного искусства, как такового, в Европе уже практически нет.

Правильно сделали, что убрали из учебной программы такой предмет, как МХК. На весь Гродно у нас было только два достойных преподавателя. Остальные вызывали у детей недовольство к предмету.

— Молодых имен среди гродненских мастеров не так уж и много. Почему?
— Да, новых имен не много. Большинство не занимается таким станковым искусством, а идут зарабатывать деньги в дизайн. Да и я бы не сказала что они молодые, им уже лет под 40.

В советское время всегда можно было заработать рисуя Ленина, плакаты; ездили в колхозы, рисовали колхозников и колхозниц. Меня со студенческих пор настроили на то, что если я получила образование не у глупых людей, государство затратило на меня деньги, то я должна отдать долг и учить следующее поколение. Передавать знание, культуру и понимание.

— Какое влияние оказывает искусство на человека?
— У меня всегда дома было много журналов по искусству. Я их листала и рассматривала. На моем пути попались хорошие преподаватели, которые мне все подробно разъяснили. Раньше дети помнили кто такие передвижники, знали Шишкина. А в этом году мне попались дети, которые никого уже не знают. Искусство развивает.

— Любой человек способен на творчество?
— Научить рисовать простой натюрморт можно практически любого, но в плане творчества… За 26 лет преподавания в художественной школе, детей, от работ которых у меня захватывало дух, было человек шесть. Например, Буйко Андрей — он как раз заканчивает университет в этом году. Он у меня учился, и его работы иногда наталкивали на мысль:

«Блин! Чего я так не умею рисовать?» — настолько динамично и энергично выходило.

Я его встретила на выставке работ детской художественной школы, и сказала: «Видишь Андрей как ты рисовал». На что он мне ответил: «Знаете, я уже, наверное, так и не нарисую».

— Какое впечатление у вас от проекта «Забор»?
— Замечательный проект. Да и людям, наверняка, было интересно посмотреть на работы художников. Хорошего уровня печать. Мы были довольны, что выбрали Юрия Яковенко. Он же делает маленькие гравюры, а тут его работы увеличили на большой формат.

Илья Гелей для Grodno.in

Нашли опечатку? Выделите фрагмент текста с опечаткой и нажмите Ctrl + Enter.