Алесь Суров. Мастер и его мастерская

Ни один спектакль не проходит на пустой сцене, ни один актер не выходит голым… За эстетической частью любой постановки пристально следит главный художник театра. Алесь Суров — представитель закулисной профессии, дизайнер, провокатор. Человек с модной бородой и добрыми глазами. Главный художник Областного драматического театра поведал нам о Дне сурка и «жвачке для глаз».

— Алесь, как вы нашли свою профессию, свое призвание?
— Я с самого детства любил рисовать. Ручкой и карандашом разрисовывал все, что попадалось под руку. В школе меня очень сильно ругали за состояние учебников — я их разрисовывал под корень. А когда меня спрашивали: «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?» — я ничего не мог ответить, ведь даже не представлял, что я люблю делать больше, чем рисовать. Я занимался всем и понемногу, но страсть испытывал только к рисованию.

После восьмого класса я решил поступать в Минск, в художественное училище имени Глебова. В столице я осознал, что ни черта не знаю про жизнь художников. Я вырос в деревне Брестской области, и для меня художниками были люди, которые постоянно рисуют. Я не знал, как они живут, работают и учатся. Даже на экзамене при поступлении я до последнего был уверен, что мне достаточно будет моих навыков — провинциальная наглость.

Но на экзамене мне дали большой лист бумаги и сказали: «Вот стоит натюрморт, рисуй». Три дня по четыре часа я должен был рисовать натюрморт. Тогда-то я и понял, что ни черта не понимаю. Люди поступали в Глебова, окончив художественные школы, были подготовлены к подобному испытанию. Но я не растерялся и сообразил — сработала деревенская смекалистость — что нужно не гнать, а посмотреть, как делают они… А затем попытаться делать также. За натюрморт я получил четыре бала. Экзамен по живописи прошел у меня по той же схеме… Учился на ходу, буквально за считанные часы. Опять получил четыре. И тогда я понял: «Я все могу, главное не спешить». Все пять экзаменов сдал на четверки и поступил.

— Хороший студент — голодный студент? Где и как зарабатывали?
— Спекуляция… Мы покупали советские майки, зимнее белье, красили, делали трафареты, и получались «американистые» батники и майки со стильными принтами. С одной такой сделки мы получали сумму равную месячной стипендии. Не обошлось и без физической работы. Пахали до четырех часов утра на разгрузке товаров, но и получали прилично.

— Почему вы переехали в Гродно, отказавшись от возможности остаться в Минске?
— В Гродно переехал после армии. В Минске не стал оставаться — не люблю большие города. Гродно мне очень нравился. Первый раз я попал сюда еще в 1984 году и обалдел от того, что из XX века можно за 5 минут попасть в XIX. Это было потрясно! Тут я женился и остался работать. По сей день считаю, что лучше города в Беларуси нет.

«Когда замечаю, что начинаю бегать по кругу — рву это дело и меняю свою деятельность. Как только в моей жизни наступает День сурка, мне сразу же хочется убежать. Я увольняюсь со стабильного места работы, и ухожу в вольное плавание».

— Разменяв Минск на Гродно, где вы работали первое время?
— Мое первое место работы в Гродно — Музей истории религии, где я был оформителем. Затем работал в Театре кукол, где мне предложили попробовать себя в роли главного художника. Между работой оформителем и художником театра большая разница. Даже сейчас театроведы из Минска говорят мне, что я сценограф, потому что я делают пространство спектакля, а остальные занимаются оформлением. Театроведы следят за моими работами еще с кукольного. Они очень удивляются, когда я им говорю, что я не сценограф, а дизайнер. Я вижу пространство трехмерным.

Именно в Театре кукол я получил признание: мой первый спектакль был назван Лучшим спектаклем года (1996 год). Потом я ушел в вольное плаванье. Не люблю сидеть долго на одном месте… Пять лет проработал у «Макея». И только потом попал в Областной драматический театр, где работаю уже пять лет.

— В чем особенности и что лично для вас как для художника ближе: работа в драматическом или в театре кукол?
— В «драме» почти все время работаешь на взрослого зрителя. Тут нужно максимально полно выразить режиссёрскую задумку. В «куклах» задача иная: там ты работаешь как художник, ты должен заинтересовать детскую публику. Если в драматическом театре на сцене может лежать коврик и стоять стул, то в театре кукол ты этим детей не обманешь — они требуют зрелища. В театре кукол ты должен удивить ребенка. Там не работает условная договоренность: эстетика такая, художник так видит.

У нас был случай в драматическом театре при постановке детского спектакля «Айболит». Художник с режиссёром немного не довернули, и в итоге дети болели за Бармалея, а кидали камни и конфеты в Айболита. Когда Айболит прятался от злодея, весь зал показывал на него пальцем и кричал: «Вот он! Вот он!» Это показатель того, что детей не проведешь.

«Я поменял ни одну мастерскую, но самой лучшей была моя первая студия. Я проработал в ней десять лет. Это был пятнадцатый этаж — город как на ладони… Да и время это было самым продуктивным, самым лучшим».

— Работа над новым спектаклем — огромный труд. Как вы со всем справляетесь?
— В любом театре есть разделение труда. Я руковожу работой и знаю весь процесс, но при этом каждый занят своим делом. Когда я пришел в театр кукол, я еще не знал всей специфики, ведь каждый из специалистов проходит определенную школу, подготовку. Художника по куклам учат определенным правилам, а у меня подобного не было…

«Почему это нельзя? А я вот хочу так!»

Я выигрывал многие споры у специалистов и делал по-своему.

— Что сейчас происходит с белорусской культурой, о каких тенденциях идет речь?
— Мы подражаем культуре фастфуда. Наша культура поражена американизацией. В США очень глубокая культура, литература и театр, но мы видим только культуру шоу… Эдакая жевательная резинка для глаз. Мы начинаем подражать Америке, глядя на внешний лоск. Но мало кто из нас был там и видел глубокие по смыслу вещей и проекты. До нас доходят только обломки шоу.

— Кинематограф — тоже часть культуры. Как вы относитесь к современному кино?
— Самое вкусное из фильмов, что выходило на пост-советских просторах — современное кино Польши, современный кинематограф Литвы, фильмы Кустурицы. В Российском кинематографе тоже есть милые и хорошие фильмы, с душой. Мне очень понравился фильм «О чем говорят мужчины», «Елки 2». Особенно радует российская мультипликация. Я вижу, что у них остался потенциал. Очень бы не хотелось, чтобы они начали подражать западу. В России есть много талантливых людей которые пишут, рисуют, создают.

— Что из ваших личных проектов запланировано на ближайший год?
— К концу этого года планирую сделать выставку посвященную дню Св. Губерта.

Илья Гелей для Grodno.in

Нашли опечатку? Выделите фрагмент текста с опечаткой и нажмите Ctrl + Enter.