Блиц-интервью с лидером J:МОРС Владимиром Пугачем

— Понятия не имею, это не от нас зависит! Мы когда приехали, обалдели, на самом деле: маленький зал и сидячие места. Здесь было бы здорово сделать акустическую программу, ведь она более камерная и тихая. Возможно, в следующий раз так и сделаем. Так или иначе, зал нам понравился.

— Я не знаю, что хочет видеть белорусская публика: мы просто едем и играем концерт, а те, кто хочет видеть на сцене именно нас, приходят. Я не могу приблизительно ответить, кто конкретно эти люди, потому что даже возрастной срез получается от 15 до 45. Кроме того, это зависит от зала: если это танцпол, то, в основном, конечно, это молодёжь. Если есть сидения, то получается сложнее, потому что на концерт могут прийти люди за 40. В таких случаях мы пытаемся их поднять.

— Сегодня будет тяжело технически, потому что бывают залы, где хоть и сидения, но можно встать и в проход выйти. Например в Орше, если играть концерт, то у них одна площадка — это ДК, и больше нет вариантов. Там мы людей подняли, а сегодня я не знаю, как всё пройдёт, ведь если они поднимутся, то куда им деться?

— Спросите лучше у наших слушателей. Нам просто нравится её делать, получаем удовольствие от того как мы её делаем, а потом получаем удовольствие от энергообмена, который случается на наших концертах. А ради чего приходят слушатели, лучше узнать у них.

— Я закладываю эмоции. В основном, это позитивные эмоции. Мы уже начинаем писать новый альбом и пока закладываем туда только позитив. Как будет дальше, я не знаю. Живёшь из прошлого в будущее, переживаешь эмоции, и мне нравится эти эмоции воплощать в песни. Главное, чтобы в музыке не было агитации...

— Я точно не аполитичен и себя таковым никогда не считал. Я человек с достаточно чёткой человеческой позицией: гражданской, социальной и политической, но это не имеет никакого отношения к тому, что я делаю со сцены. Потому что это не честно. Мои песни о другом. То, что я вкладываю в свои песни, для меня гораздо важнее. Ведь можно изучать общество как организм, а можно изучать человека, глубже, как космос. Мне больше нравится изучать человека. Мне нравится петь и рассказывать о людях, а не о социуме, потому что в социуме последние 3 тысячи лет ничего нового не происходит. Всё примерно движется и развивается по одним и тем же законам, а в том, что происходит в человеке, ещё никто до конца не разобрался.

— Мне тоже интересно. Возможно, когда-нибудь я и разберусь. Мне не хотелось работать, а сейчас захотелось: а если я работаю, то на всю катушку. Надеюсь, что больше работать не перехочется. (Смеётся.)

— Мы его начнём писать с января следующего года, так что пока не о чем рассказывать. Один сингл уже готов и выйдет уже в декабре, а всё остальное будет дописываться уже в следующем году. Как будет называться, конечно, тоже пока не знаю. Я могу вам только гарантировать, что он точно не будет называться «Воздух». (Смеётся.)

— А я себя старым не считаю! Возможно, я бы и уберёг себя от каких-то ошибок, но, с другой стороны, это же всегда влечёт за собой изменения и я бы тогда не был сегодня здесь, с вами, и не давал бы вам интервью... Наверное, ничего бы не менял. Понаблюдал бы просто, повеселился, кнопки бы поподкладывал на стул. (Смеётся.)

— Нет, об этом я точно не жалею: мне нравится такая жизнь. А если человек делает то, что ему нравится, то это особая форма счастья, и это прекрасно.