Психоневрологическое отделение, таинственное и овеянное тысячами мифов и стереотипов… Журналистка Grodno.in сделала вылазку в это жуткое, по мнению многих, место. Осталась жива, здорова и получила здесь удовольствие от общения с теми, кому помогли и кто помогает. Об этом и почему в «пограничке» может оказаться каждый — наш материал. Обычные проблемы обычных людей. И борьба за себя.
Поднялась на 3 этаж в психоневрологическое отделение Городской клинической больницы №3, но здоровенных мужиков-санитаров тут не оказалось. А ведь народная фантазия часто рисует именно такую картину. Отделение пока выглядит скромно. Здание больницы в будущем собирались реконструировать под онкологический центр. Это произойдет, вероятнее всего, через 5 лет. Поэтому недавно решили сделать косметический ремонт в отделении и сразу приступили к делу.
Чистоту в психоневрологическом отделении соблюдают строго. Полы из мраморной крошки моют с дезинфицирующими средствами. В воздухе некоторое время даже есть легкий запах. Пыли нет, окна вымыты, столики на кухне убраны. Миф о том, что в наших больницах хорошо убираются только в операционных, не подтвердился. Проходя мимо кухни, услышала запах завтрака. Еда была легкой, но порции хватает, чтобы насытиться. Пару дней или недель обойтись без жирного и жареного или фастфуда не смертельно. Даже полезно. Зожники так питаются каждый день. Хотя на первом этаже есть небольшой буфет.
Коллектив преимущественно женский. Возможно, поэтому здесь стараются создать уют. На некоторых стенах — рисунки природы. На подоконниках, столах и поверхностях разделительных стенок — горшки с цветами. Часы, календари, иконы, позитивные фотографии… Множество небольших предметов разбавляет типичную больничную атмосферу.
Разговор с заведующей
Подошла к кабинету. На двери прочла «Романчук Светлана Ивановна». Значит, все верно.
— Вы к заведующей? Она на пятиминутке, — обратилась ко мне женщина.
Я присела на лавку рядом с ней. На вид пациентке можно дать лет 50. Простая внешность: опрятная, аккуратная, без макияжа. На человека неадекватного совершенно не походит. Она скорее типичная белоруска своего возраста: с легкой полнотой и искренней добродушностью. Когда я решила еще немного осмотреться в отделении и случайно оставила телефон на скамейке, женщина меня окликнула: «Девушка! Вы тут оставили кое-что».
Вернулась и дождалась возвращения заведующей. Моя очередь — идти третьей, могла бы и раньше «проскочить», но решила не нарушать естественный рабочий процесс.
— Вот говорят, что если обратиться за помощью к психотерапевту, то это клеймо на всю жизнь: отправят информацию об этом в базу данных, и ни прав на машину, ни нормальной работы не будет.
— Спектр душевных расстройств очень большой. Некоторые пациенты лечатся в психоневрологическом диспансере, потому что у них действительно тяжелые заболевания, которые требуют постановки на психиатрический учет. А есть такие невротические расстройства… Я бы даже назвала их не диагнозом, а проблемной ситуацией в жизни. Можно пытаться справиться с помощью друзей, подружек, алкоголя. А можно взять за правило хорошего тона обращаться к специалисту.
Заведующая пояснила, что на западе давно существует электронное здравоохранение, Беларусь сейчас тоже переходит на него. В стране создаются базы психотерапевтической, психиатрической и наркологической служб. Психотерапевты вносят сведения о лечении пациента в соответствующую базу. Подключение к запароленной базе происходит не через интернет, а по специальному каналу. Доступ есть только у медработника. Базы созданы не для того, чтобы ограничить человека. Это электронные истории болезни, и по ним другой врач может грамотно продолжить лечить пациента, зная, как его лечили до этого. Не существует мифического «слива инфы по указке» в ГАИ или другие службы о каждом походе к психологу или психотерапевту.
— Есть мнение, что обратившись один раз к психотерапевту, люди подсаживаются на это и ходят постоянно, потому что справляться самостоятельно разучиваются.
— Оно ошибочно. Если вам помог хороший стоматолог или косметолог, вы придете к ним еще раз. С психотерапией так же. Проблемные ситуации происходят на протяжении всей жизни. Если вы знаете, где можете вовремя получить квалифицированную помощь, то лучше прийти и поговорить со специалистом. Потому что психотерапевт не будет вас жалеть, он совместно с вами будем искать выход из ситуации.
— Некоторые беспокоятся о сохранении конфиденциальности…
— Сохранить врачебную тайну — это жесткое условие нашей работы. Доктор не выносит за двери кабинета вашу личную историю.
— Лечиться в вашем отделении страшно дорого?
— У нас отделение стационарное, и здесь все за счет государства. Естественно, есть дополнительные платные услуги, например, иглорефлексотерапия. Но они не обязательны, это не основной метод лечения. Все необходимое для лечения, от медикаментов до физиотерапии, пациент получает бесплатно.
— Человека могут «упечь силой» в психоневрологическое отделение?
— У нас госпитализация только с согласия пациента. Он должен находиться в адекватном психическом состоянии, чтобы самостоятельно принимать решения. Когда на консультацию его приводят родственники, мы четко разграничиваем: «Это только желание родни? Или вы сами хотите получить здесь помощь?» Выписать из отделения мы обязаны в любой момент, когда этого пожелает пациент.
— С каким проблемами чаще сюда приходят?
— С очень разными. Бывают негативные реакции на внешние события. Появляются чисто психологические проблемы из-за увольнения с работы, семейных неурядиц, разводов. Приходят пациенты с достаточно сложными ситуациями: потеря близких, смерть детей. Бывают обострения сезонных заболеваний в весенне-осенний период, когда внешние факторы не влияют, но у человека изначально есть физические проблемы — с обменом веществ, генетикой. Ему не хватает некоторых веществ, и нам приходится их добавлять извне. Пример таких пациентов порождает миф, что если полежишь в нашем отделении один раз, будешь потом лежать всю оставшуюся жизнь. Обыватель не понимает, что мы не подсаживаем пациента на таблетки, не делаем его зависимым, и причина ежегодных обращений в декомпенсации (когда организм на фоне болезни обессилен и не подстраивается под изменения — прим. ред.).
— Как все устроено в отделении? Вот приходит пациент. И что дальше происходит?
— В первую очередь специалисты ищут причину проблемы: она связана с ритмом жизни, с психотравмирующей ситуацией или с нарушением работы органов. Такие состояния могут появиться, если, например, есть сбой в щитовидной железе. И лишь когда известна причина, мы начинаем лечить. Обычно мы стараемся пациентов одного врача размещать в одни и те же палаты. Это делает утренний обход оптимальным. Не надо бегать по всему отделению, можно в нормальном темпе делать свою работу. Если во время обхода врач понимает, что с пациентом нужно поговорить индивидуально, он просит потом зайти в кабинет. Групповые занятия тоже проходят «по лечащему врачу».
— Часто ли обращаются за помощью мужчины?
— Они — это четверть пациентов, среди которых много успешных руководителей, крепких людей. Есть такая установка в обществе: мужчины не плачут. Но ведь трудности возникают у всех. Это не зависит от пола. Мы в пациентах видим не мужчин или женщин, которые дали слабину, а людей, которым нужно помочь.
К сожалению, мужчины пока чаще прислушиваются к «ты что, не мужик, пойдем выпьем», чем к совету обратиться к нам.
— Как понять, что наступил момент, когда желательно обратиться за помощью, потому что самостоятельно не справиться?
— Нужно обращаться, если минимум 2 недели не удовлетворяет фон настроения. Здоровый человек должен восстановиться во время ночного сна. Если ежедневно, проснувшись, вы ощущаете психологическое или физическое неблагополучие, понимаете, что качество сна плохое и вы не отдохнули, это уже повод отнестись к себе внимательнее. Симптоматика расстройств «монотонная»: снижается работоспособность, появляются головные боли, головокружение, снижается аппетит, нет желания общаться с близкими и куда-то выходить. У многих пациентов бывает и другая симптоматика: постоянная тревога, нестабильное давление, приступы сердцебиения или панические атаки.
— Как можно попасть в ваше отделение?
— Люди до 60 лет могут получить направление в психоневрологическое отделение в любом учреждении здравоохранения. Направление подписывают специалисты всех профилей — от обычного терапевта до хирурга. Людей старше 60 лет направляет только психотерапевт или психиатр. Специалисты разграничивают две ситуации. Первая — у пациента необратимые возрастные изменения и его нужно лечить на базе психдиспансера. Вторая — у пожилого человека расстройства на фоне сложной ситуации в жизни, и ему нужна наша помощь.
В самой больнице № 3 «пограничка» проводит консультации для пациентов, которых госпитализировали в другие отделения. Врачи направляют подопечных с их согласия, когда видят в этом необходимость. Но пациенты и сами могут попросить о консультации психотерапевта — им не откажут. В психоневрологическом отделении создана кафедра медицинской психологии и психотерапии ГрГМУ. Сложные случаи там разбирает известный профессор — Елена Григорьевна Королева.
Рабочие откровения доктора
Экскурсию по отделению проводит врач Татьяна Гузевич. Молодая и приветливая девушка сразу располагает к себе. Для доктора подобного профиля это важно: если врач отталкивает своим видом и отношением, пациент не раскроется.
— Во время выписки всегда говорю: найдите своего специалиста. Не важно, психолог или психотерапевт это будет. Главное, чтобы вы могли доверять этому человеку и без стеснений рассказывать о своих переживаниях, сложных ситуациях, сомнениях. Доктор должен нравиться. Это нормально, если вам будет некомфортно вести беседу с одним врачом и вы пойдете к другому. Кстати, у меня скоро будет выписка. Я поговорю с девушкой, если она согласна, то можете поприсутствовать.
Я охотно поддержала идею. Но меня интересовали бумажные тонкости.
— Знаю про врачебную тайну. Но… Информация при выписке куда идет?
Татьяна предложила пройтись за компанию. Когда была студенткой, она не понимала, почему врачи так быстро ходят. Но теперь знает:
— Стараешься все успеть.
Медицинскую карту доктор отнесла в кабинет, где при выписке там делают 2 экземпляра эпикриза. Эти «бумажки» включают в себя информацию о состоянии пациента: диагноз, его причина, развитие болезни, результаты лечения, прогнозы и заключение о необходимости дальнейшего наблюдения.
— Эпикриз очень важен, на самом деле. Один экземпляр отправляется в медицинскую карту, а второй пациент получает на руки и относит психотерапевту по месту жительства. Когда мы выписываем человека, ему нужно продолжать некоторое время принимать лекарства и беседовать с врачом. И доктору нужно знать, как пациента лечили здесь, чтобы грамотно продолжать терапию.
Отнеся бумаги, мы вернулись в кабинет Татьяны. Через несколько минут пришла пациентка — Ангелина (имя изменено редакцией). Поначалу я сидела молча и наблюдала за происходящим. Девушка двадцати лет выглядела отдохнувшей и умиротворенной. Полный дзэн с улыбкой на лице. Доктор выписывала рецепт и рассказывала, какие лекарства основные, а какие вспомогательные. Подробно объясняла схему приема — время, дозировки и когда нужно отказываться от некоторых таблеток:
— Смотрите по симптоматике. Если состояние за 2 недели улучшится ощутимо, можно эти больше не принимать. Лучше купите не упаковку, а 2 пластинки, чтобы не тратить зря деньги. Возможно, вам и не понадобится вся упаковка. И берите белорусские, они дешевле, но по качеству не уступают импортным.
— Хорошо. А пометьте это на листочке, пожалуйста.
— Ангелина! Самое главное — никого не слушайте, кроме себя. Таблетки не решают проблем, они как трость: помогают ходить, когда болит. Но жить по-другому и строить отношения иначе можете только вы сами. Услышьте свои желания, и вы найдете себя.
Противоречие внутри тебя
Татьяна ненадолго оставила меня наедине с Ангелиной. Девушка рассказала свою историю.
— Я еще зимой думала пойти к врачу, но моя семья воспринимает это как что-то постыдное. Даже сейчас мама говорила: «Ты хотя бы друзьям не рассказывай, где лежала». У меня не было одного события, которое выбило из колеи. Все накопилось за годы. Я рассталась с парнем, переживала из-за этого, не могла понять, чего я хочу. Учусь в университете. Мне предлагают подумать о магистратуре. Но я не знаю, это будет мое желание или желание других людей: мамы, преподавателей… И так во всем. Думала о будущем, и стало совсем плохо. Эффект снежного кома. Когда начались психосоматические проблемы, я пошла к врачу. Поняла, что дальше так нельзя, потому что хуже уже некуда. Мне ничего не хотелось. Стыдно сказать, но даже банальное умыться стало неважным. Ходила с жирной головой. Могла часами просто лежать, даже есть не хотелось. Не могла улыбнуться. Мне рассказывали что-то смешное, я хотела банально натянуть улыбку, чтобы от меня отстали. Но не получалось.
— Многим кажется, что внутренние проблемы — это просто лень.
— Неправда! Ты можешь что-то делать, выкладываться, а хорошо не становится. Жить все время в переживаниях — это серьезней, чем гастрит. Но гастрит все считают болезнью, соглашаются, что его надо лечить. А внутренние противоречия — почему-то ерунда! И заострять на них внимание не надо. Иногда думаю, что лучше сломать палец, чем впасть в депрессию: палец срастется и все. А пустота внутри… Ее сложно заполнить. Душа — тонкая материя. В Античности стремились к гармонии, развивали дух, тело и разум. И я согласна с тем, что сначала должна быть гармония в душе, без нее не будет физического здоровья.
— Почему сложно было прийти к врачу?
— У нас нет культуры психологического здоровья. За ним белорусы не следят. Мы не воспринимаем душу (а я верю, что она есть), как некий орган. Болит печень, нога или сердце — признаться в этом не стыдно. А если у тебя болит душа — надо терпеть до последнего. Мне в 20 лет проще избавиться от своих проблем, изменить себя и жить дальше счастливо. А что остается тем, кому уже за 50? Им в несколько раз сложнее это сделать. Потому что в обществе стереотипы еще крепки. Посмотрите, к примеру, как много популярных блогеров, которые говорят о «красоте». Девушки наслушаются, и начинается… Они на самом деле не любят себя. Но им дают возможность получить свою «дозу», накрасившись и одев красивые дорогие вещи. И заглушить на время свою нелюбовь.
«Сделала сегодня что-то хорошо — люблю себя. А завтра уже не люблю, потому что плохо выгляжу».
— Понять и полюбить себя это им не помогает. Они гонятся за образом, подменяют счастье, берут его иллюзию. Так зарабатывают производители товаров на твоем внутреннем неблагополучии, на комплексах. Мы сами себе не разрешаем многое, из-за чего гаснет внутренняя красота и сила. Разрешить любить себя и принять такой, как есть — кажется, так просто, но на самом деле к этому нужно прийти. Это сложный процесс, если в детстве он не прошел как что-то естественное и само собой разумеющееся.
— Как происходил выход из тяжелого состояния?
— Первую неделю было очень плохо. Я по-прежнему ничего не хотела. Когда только пришла в отделение, ожидала, что мне за несколько дней дадут рецепт, как быстро стать счастливой. Что мне просто скажут, что делать. И я выполню чужой «план». Но оказалось, что все не так. Меня раздражали люди в палате, я лежала на кровати и неохотно ходила на терапию. Ко второй неделе я почувствовала действие лекарств, у меня прошло негативное физическое состояние. Я не была истощена. И почувствовала силы, чтобы попробовать разгрести свои проблемы. С соседками по палате общалась уже. Очень помогают беседы с врачом. Меня учили думать о своей жизни. Не плакать, обижаться или жалеть, а спокойно разбирать события, понимать причины и следствия. И искать выход.
— Какой?
— Я долго не хотела брать ответственность за свои поступки. А сейчас наоборот. Я хочу сама принимать решения. Я понимаю, что иногда они будут ошибочными. Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать. Я готова к тому, чтобы не корить себя за ошибки. Они меня научат многому.
— Какую цель поставила себе?
— Услышать свой внутренний голос. Глупо ждать, что за 3 недели здесь тебе распишут подробный план, как жить и чего добиваться. Но за это время научат, как шаг за шагом отыскать свое в жизни и не отчаиваться во время неудач. Теперь у меня есть маленькая броня и я не опущу руки.
— Уже не страшно выходить в мир?
— Страшно. Здесь была зона комфорта, а сейчас я возвращаюсь в «естественную среду». Те же люди, те же проблемы. Боюсь сорваться. Но теперь я больше себе доверяю и в состоянии противостоять негативу, не впускать его в себя. Моя работа над собой только начнется, а не закончится после выписки.
После разговора с воодушевленной Ангелиной у меня в голове возникло множество вопросов. Глядя на мотивированную девушку, сложно было представить ее в апатии. Смотря на людей, нам часто кажется, что они все время идут по нарастающей. Мы даже не задумаемся, был ли кто-то из них на «психологическом дне». Возможно, в белорусском обществе столько проблем из-за этого? Временная лента на уроке истории представляется ровным движением от неандертальца к айтишнику, без культурных падений и возрождений. И человек в определенных возрастах должен уметь, знать и понимать вот это и это. Если у тебя иначе, то, значит, неправильно…
Почему 3 недели, или успеть за…
У Татьяны Гузевич подробно узнала, как лечат в отделении:
— Мы используем три направления: медикаментозное лечение, индивидуальная и групповая терапия. Таблетки снимают стресс, усталость. Они помогают убрать излишнюю тревожность, нервность, агрессивность, апатию. Но они снимают только негативные последствия. Убрать причину можно индивидуальной и групповой терапией. На групповой терапии прослеживаются моменты, которые человек демонстрирует в обычной жизни. Кто-то ярый лидер, кто-то боится вставить слово. Одни слишком доминируют, другие не уверены в себе. И доктор отмечает для себя особенности пациентов. Бывает, что человек пока не готов раскрыться на индивидуальной терапии. И групповая ему помогает в этом. Там обсуждают достаточно универсальные вещи, которые встречаются в жизни каждого, причем пациенты сами задают эти темы: обида, одиночество, разочарование… Полезно услышать похожую ситуацию и узнать пути решения, или просто понять, что ты не одинок в своих проблемах и не стоит их стыдиться.
— Можно ли лечить только таблетками?
— Нет. Внутренние переживания в некотором смысле «комплексные». Одна проблема наслаивается на другую, и они из сугубо психологических перерастают в психосоматические. Поэтому лечение тоже комплексное.
— Можно ли получить зависимость от антидепрессантов?
— В наркологии даже нет такого понятия. Человек может стать наркоманом, алкоголиком, «игроком». Но «подсесть» на антидепрессанты — нет. Признаюсь, у меня часто девушки на приеме говорят: «А вот я читала в паблике одном, а потом на форуме, как люди переставали пить таблетки, а потом понимали, что зависимость у них. Через 2 недели им опять становилось плохо, и они снова начинали пить таблетки». Знаете почему так происходит? Потому что те люди выписывались из больницы и ничего не меняли в своей жизни. А если причина остается, что дальше? Проблема возвращается, а с ней и плохое самочувствие. Это как вылечить воспаление легких, продолжить ходить без куртки и получить рецидив. Тоже зависимость от лекарств? Или все же нежелание меняться?
— Какие есть интересные направления в групповой терапии?
— Релаксация и метафорические карты, гипноз, арт-терапия. Например, метафорические карты некоторые ошибочно сравнивают с таро. Но общего у них ничего нет. Метафорические карты — набор универсальных картинок. Пациент выбирает одну и рассказывает, что на ней видит. Таким образом человек раскрывает то, что у него на душе. В конце сеанса часто слышу: «А ваши карты правду рассказывают». Я улыбаюсь в ответ, потому что правду рассказывают не карты, а сам пациент. Одну и ту же картинку даже мы с вами будет трактовать по-разному. Релаксация учит расслабляться. Простое на первый взгляд занятие вызывает трудности у многих пациентов. А если человек не умеет расслабляться, он не сможет полноценно отдохнуть и набраться сил. Арт-терапия действует на пациентов по-разному: у одних процесс схож с метафорическими картами, другим рисование помогает отвлечься и подумать о хорошем.
— Почему наиболее частый срок пребывания в больнице — 3 недели?
— Это связано с тем, что в среднем столько нужно для начального медикаментозного лечения. Действия лекарств явно прослеживаются через 2–3 недели. Мы наблюдаем пациентов и корректируем лечение.
— То есть 3 недели — это некий стандарт?
— Мы вообще не любим слово «стандарт». В нашей сфере нет стандартных сроков лечения. Все очень индивидуально. Одним пациентам достаточно нескольких дней, вторым нужно несколько недель.
— Что стараетесь успеть за время лечения?
— Мы здесь не «исцеляем». Нельзя перевернуть за это время мировоззрение человека. В первую очередь стремимся показать, что может быть по-другому, что есть варианты. И дать веру в себя, в свои силы. Убедить, что выход есть из любой ситуации. Главное, чтобы человек получил опыт мышления по-другому, решал возникающие проблемы, делал это регулярно, через неприятные ощущения, и сам принимал решения в своей жизни.
Еще одна история пациентки
Алле Николаевне (имя изменено редакцией) — почти 60. Она добрый и мягкий человек, что видно невооруженным взглядом. Женщина непроизвольно транслировала своим видом — мне хорошо, потому что мне стало легче. В отделение Алла Николаевна попала не из-за того, что болит душа. Боль была вполне «осязаемая». Тет-а-тет женщина рассказала о своей жизни. В молодости ее постоянно беспокоил желудок. Она объездила многих врачей — никто не находил причину. Только один выписал микстуру, которая долгие годы вроде помогала. Алла Николаевна приходила в аптеку с рецептом, ей делали под заказ лекарство. Было дорого, но что делать — здоровье дороже.
— Потом начала болеть спина. Опять причину не нашли. Боль отдавала в руку — тогда совсем невыносимо было. Таблетки не помогали. Мне дали путевку в санаторий, там врачи отправили к психотерапевту. Невролог сказал, что проблема из-за переживаний. Он попросил меня коснуться пальцами рук пола, и я это легко сделала. Он только подтвердил свои догадки. Когда пришла к психотерапевту, стеснялась поначалу. Сказала: «Не знаю почему, но отправили к вам. Я человек спокойный, не грущу, нет апатии. Кто-то бывает нервным, кричит, руками машет, а я с детства сдержанная». А он мне ответил, что нельзя все держать в себе, от этого и проблемы могут быть.
— Из-за чего переживали?
— Было больно, когда уходили близкие. Я долго не могла смириться, что кто-то умер. В голове не укладывалось. Муж пил — тоже переживала. И так складывалось, что я сменила много работ. То приходилось подменять человека в декрете, то только устроишься — сокращение. Нервничала, боялась, что опять придется искать работу. Каких-то внутренних противоречий у меня не было. Но жизненные обстоятельства иногда щекотали нервы.
3 недели в больнице Алле Николаевне понравились. Спокойная атмосфера, хорошие врачи и, главное, бесплатное лечение.
— Я делала все, что говорили врачи. Индивидуальная и групповая терапия. Массаж, иголки, релакс. В моем райцентре этого не было. Может, мне больше нужны были именно процедуры, и я на них охотнее шла. Но и остальное не лишнее. Если у кого-то переживаний много, то им, конечно, нужнее просто поговорить. А мне сделали полное обследование. Ходила к неврологу и на гастроскопию. В палате была не одна — это тоже хорошо, есть с кем поговорить. Некоторые белорусы готовы платить большие деньги, чтобы их в больницах клали в отдельные палаты. А мне больше нравится в компании, время быстрее пролетает.
Метаморфозы белого халата
Коллектив отделения предложил мне посмотреть самой, как проходят занятия с пациентами. Благо в тот день в отделении были интерны и субординаторы. Белый халат с чужого плеча и меня на время превратил в тянущегося к тонкостям профессии специалиста. Правда, профессия так и осталась мне чужой, но ее тонкости почувствовать удалось. Со своего профессионального угла, по-журналистски.
С серьезным лицом зашла в светлый кабинет с расставленными буквой «П» стульями. Села на крайнее место напротив. Два других заняли психотерапевты. Доктор предложил выбрать тему беседы. Молодая девушка — Ангелина — решила начать.
— Давайте, поговорим об ответственности. Вот я хочу взять ответственность за свою жизнь, за свои поступки, но пока не получается. Что мне делать?
— А давайте вместе подумаем…
В этой фразе, пожалуй, кроется вся «соль». Пациентам не дают готовый шаблон. Здесь, как говорили ранее, нет стандартных решений. Все индивидуально. Психотерапевт направляет мысль. В чем-то он схож с модератором телешоу. С той лишь разницей, что зрелищ в группе нет. Зато накал страстей есть.
От ответственности, которую хочется взять на себя, живая беседа перешла к ответственности, которую хочется сбросить с себя, но не получается — это беспокоило другую пациентку. Доктор раскрывал неожиданные моменты. Например, что мы держимся за ответственность, потому что она нам дает ощущение нужности: ответственный человек знает, разбирается, его ценят и не хотят потерять. Психотерапевт наводящими вопросами распутывал «клубок» в жизни пациентки. Оказалось, что решение «сменить работу» не подходит:
— Я даже ушла с руководящей должности. На новом месте то же самое начинается.
Слово за слово раскрывались разные грани человеческих жизней. Период, когда дети выросли, а внуков еще нет, некуда себя деть, но муж внимания недостоин — не получается простить за то, что годами не помогал. Почему дедушка может ненавидеть внука в глубине души, потому что тот становится помехой между дедом и бабушкой. Что делать, если у женщины включается функция мать, и тут же выключается функция жена. Излишняя опека матери, когда у дочки уже своя дочь. Обиды и прощения.
Одну женщину тянуло высказаться по теме обиды, но она этого не сделала. Мне думается, что это был большой шаг для нее: она не сказала ни слова, но у нее появилась такая потребность. Значит, «процесс пошел»…
Мысли в перерыве между сеансами
В какой-то момент подумалось, что это борьба с ветряными мельницами. Только разрешится одна проблема — где-то в нашем городе случилась новая маленькая трагедия. И человек, чья судьба рушится, начнет искать помощи. Так освободившиеся места неизменно занимают новые пациенты… Нет. Ветряные мельницы не при чем.
Каждый день в стенах отделения — коллекция сложных ситуаций, человеческих проблем и «вредное производство» новых сценариев жизней. У доктора здесь лишь один вариант — балансировать, чтобы не «отравиться» на этом «производстве» и не выгореть. Работа психотерапевта — это постоянное балансирование. Сапожником без сапог здесь не получается быть.
В своей жизни доктора все раскладывают по полочкам. Помогает собственная психотерапия — ее проходят все врачи без исключения. Так одновременно они узнают на практике новые «фишки», разрешают или профилактируют свои личные проблемы и ставят себя на место пациента. У психотерапевта, наверное, есть два «столпа»: первый — знать, что такое гармония, чтобы вести к ней пациента (и эту гармонию нужно чувствовать каждый день, а противоречиям внутри не место); второй — постоянное обучение и ювелирный профессионализм в работе с душой. Такую работу не несут домой, но быть на проводе нужно всегда.
И возможно ли иначе, если доктор, который лечит «болячки» тела, может с профессиональным цинизмом быть отстраненным — во имя самосохранения. А врач, занимающийся тонкой материей — душой, должен быть вовлеченным, не черствым, внимательным. Едва ли получается абстрагироваться от чужих проблем. Не принимать близко к сердцу — единственный выход. А абстрагироваться — это как-то нечестно по отношению к людям.
Победам пациентов, конечно, врачи радуются, и впускают это чувство в себя. Но драмы… Чтобы не потерять равновесие, драмы нужно отправлять в архив памяти, когда пациент оставляет их в прошлом. Главное, что человеку уже не стыдно сидеть у кабинета «такого» доктора. И не страшно думать о своей жизни.
Полный релакс
Кабинет для релаксации находился в конце коридора. Приглушенный свет был идеальным для этого. Задернутые плотные шторы помогали создать нужную атмосферу. Спортивные коврики, мягкий стул и кресла-мешки — у пациентов был выбор.
За минут 10 до начала женщины стали «подтягиваться». Психолога, который будет вести сеанс еще не было. Но и она скоро пришла. И приступила к ритуалу: зажгла ароматические свечи и палочки, включила расслабляющую медленную музыку. Врач попросила всех занять свои места.
В удобном положении — лежа на спине или раскинувшись в кресле — пациентки закрыли глаза. Томным, нежным и умиротворяющим голосом психолог попросила подумать о чем-то хорошем. Все представляли лес, море, поле, ровно и глубоко дышали. После мысленного расслабления, приступили к мышечному. Женщины натягивали стопы на себя и отпускали их. Прижимали коленки, вращали кистями, напрягали лицо. Смысл простых упражнений был в том, чтобы раскачать «маятник» внутри себя. Чем большим было напряжение, тем ощутимее проявлялось расслабление — на контрасте. И в конце все погрузились в «состояние спокойствия и гармонии», когда в теле нет никакого напряжения. Одна женщина даже вздремнула.
После сеанса психолог обсудила с пациентками, что они чувствовали, что не получалось. Ее интересовало, какие нюансы мешали расслабиться. Это не было похоже на групповой фитнес или медитацию, где с тобой просто отзанимались положенное время и «прощайте, девушки».
Я не художник, но я так вижу
Через полчаса началась арт-терапия. Мне там запомнились две женщины и одна молодая девушка.
Девушка рисовала темными красками. Когда психолог смотрела ее рисунок, молодая особа рассказала о своем постоянном страхе: «Я думаю о плохом. Ведь если все случится по худшему сценарию, я уже готова. Я этого ожидала. А если все хорошо — ок. Я готова к тому, что у меня ничего не выйдет, когда я берусь за что-то новое. Так нет разочарования в себе». Девушка объяснила выбор темных тонов тем, что ее ничто не радует. Когда на душе будет хорошо, возможно, она возьмет другие — яркие — цвета.
Женщина, работающая парикмахером, воспользовалась простым карандашом. Психолог подумала, что забыла предупредить: можно брать любые карандаши и пододвигать их к себе без стеснения. Но женщина скромно ответила, что ей хватает серого графита — она любит так рисовать. На рисунке был маленький салон. Парикмахер мечтает о собственном деле. Женщина откровенно рассказала о неудачных попытках, о том, что зарабатывала достаточно, но никак не могла распорядиться деньгами правильно, и они будто сами куда-то уходили. Мечта немного тревожит ее, но отказываться от цели женщина не будет: теперь уверена, что на правильном пути.
Вторая дама нарисовала свой загородный домик. Его строили всей семьей, и получилось много функциональных и красивых элементов на участке. Этот домик дама назвала своей отдушиной: летом там собираются все близкие, вечерами можно жечь веточки в уличном камине, долго гулять с собакой. Вспоминать о домике всегда приятно. А зимой в четырех стенах — не то. Наступает апатия. И женщине трудно с этим справиться.
Эпилог
Уходя из отделения, я пыталась упорядочить огромный поток мыслей. Но одно поняла точно: здесь те же люди, которых мы видим вокруг каждый день. У них обычные проблемы: семейные, любовные, рабочие, бытовые и личные. Это — не гетто для «прокаженных». И оказаться в психоневрологическом отделении может каждый. В жизни нет страховки от сложных ситуаций и неудач. И никто из нас не может предугадать, на сколько испытаний хватит наших сил и в какой момент они могут иссякнуть…
Ирина Рахманько для Grodno.in. Перепечатка текста и фотографий запрещена без разрешения редакции: admin@grodno.in
Нашли опечатку? Выделите фрагмент текста с опечаткой и нажмите Ctrl + Enter.
