Дело о торговле наркотиками в Гродно. Крайним оказался 18-летний фотограф

Уголовное дело, связанное с хранением и сбытом наркотиков, а именно конопли, начал на днях рассматривать суд Ленинского района Гродно. Судят сразу четверых. Троим подсудимым - от 23 до 25 лет, а самому младшему «наркодилеру» недавно исполнилось 18. Мать 18-летнего Максима Жигаря уверена, что сына заставили все взять на себя, ведь именно у них дома при обыске нашли злополучные 147 граммов конопли. Но «кто на него так надавил?» — задается вопросом мать.

Уголовное дело по ст. 328 УК РБ «Незаконный оборот наркотических средств, психотропных веществ, их прекурсоров и аналогов» было возбуждено еще 16 октября 2012-го Управлением Следственного комитета Ленинского района Гродно. Четверо обвиняемых идут по одному уголовному делу, только по разным статьям.

Мать Максима Жигаря отмечает, что части у ее сына почему-то самые тяжкие — ч.2 и 3. Обвинения 18-летнему Максиму предъявлены аж в трех постановлениях: за сбор конопли с целью сбыта и непосредственно сбыт. Позже ему добавили еще ст. 332, ч.1 (организация притона).

Согласно постановлениям, у Максима Жигаря хранилось 147 граммов марихуаны. Под сбытом имеется в виду, что он передал 0,64 грамма Арсению Шевцову, который также проходит по делу. Это обвинение появилось тогда, когда «один из троих» признался следователю в том, что эти граммы у него именно от Максима.

Мать подсудимого Максима: «Какой притон? У нас дома живет 6 человек. И дедушка — подполковник в отставке»
Мать Максима Лариса Жигарь не отрицает, что ее сын, связавшись с ребятами постарше, «поехал и насобирал конопли», которую впоследствии, 5 октября, при обыске и нашли оперативники. Но сегодня она взволнована другим.

«Сын не так давно связался с ребятами намного старше его. Один из «старших» где-то в начале сентября, может, в конце августа, предложил насобирать конопли. Они поехали, а потом решили хранить все у нас дома. 5 октября у нас был обыск, потом допросы. И всю вину свалили на моего сына. Что он и хранил, и распространял, и организовал у нас в доме притон. В доме, где нас проживает 6 человек!» — возмущена Лариса Жигарь.

По ее словам, основной квартиросъемщик — ее отец, дедушка Максима. «Он подполковник в отставке, пенсионер 76-летний. Как можно говорить, что здесь был организовать притон? Притон — это специально оборудованное помещение. Если он был организован, почему не было сигнала от соседей? Мне нужно спасать моего сына. Если они следили и знали, что есть такой наркодилер, как мой сын, должно было быть какое-то оперативное задержание при покупке, должны были накрыть притон. Ничего этого не было».

Обидно матери и то, что все остальные ребята, в отличие от ее сына, который находится в СИЗО, — под домашним арестом и на судебные заседания являются сами.

«Они имеют право почти на все, а Максима, как рецидивиста, «закрывают» в СИЗО. На самое первое судебное заседание его одного завели в клетку в наручниках, с охраной. А трое — уже дяди, можно сказать, — сидели рядышком. Так «закрывайте» троих! Получается, моему сыну теперь светит до 10 лет лишения свободы», — негодует мать Максима.

Как повернется дело дальше, неизвестно. Однако пока можно сказать, что действительно непонятно, на каком основании следствие утверждает, что у Максима был притон. В обвинении, по крайней мере, не сказано о какой-либо оперативной работе по обнаружению притона. Из обвинения пока непонятно и то, какие есть доказательства сбыта: не говорится ни о контрольной закупке, ни о доказательстве в виде «меченых» денег — лишь показания одного из подсудимых.

Лучший друг 18-летнего «наркобарона»: «Мы постоянно в театры ходили, чаи, искусство обсуждали. Какие наркотики?!»

• Со стороны защиты в суде будет выступать не только мать Максима, но и его лучший друг — Сергей Каур, который рассказал, что обвинению в отношении Максима «крайне удивлен».

«Я знаю его лет 7. Как друг семьи всегда прихожу в дом к ним. Никакого притона никогда не видел. Удивило меня предъявление Максиму «сбыта» наркотиков. Он мне говорил, что он насобирал, потому что ехали все вместе, он воспользовался возможностью и нарвал для себя. Но он не наркоман, балуется иногда, затянется и забудет. Зависимости у него не было. И мне никогда не предлагал. Сколько раз общались, сколько на дачу вместе ездили, он никогда не предлагал ни мне, ни сам не курил и не говорил: «У меня тут есть, я покурю. Если не хочешь, то я сам». Не было такого ни разу!»

Остальных подсудимых Сергей не знает. «Я даже не знаю, как они выглядят. Никогда их не видел. С Максимом мы фактически каждый день виделись, после работы я часто заходил, фильмы смотрели, кофе пили. Я чаями занимаюсь, мы эти темы обсуждали. В театр с ним ходили постоянно. Мог даже утром к нему зайти, поболтать. Как часто он общался с той компанией, не знаю. Мы никогда с ним их не обсуждали. Один раз только он говорил, что среди них есть какой-то фотограф, Максим ведь сам увлекается фотографией: фотографирует природу, себя, людей. О том, что он с ними делал, мы не обсуждали. Только тот самый раз, когда она рассказал, что насобирал конопли».

• Времяпровождение с Максимом его лучший друг описывает так: «Максимум мы могли бутылочку пива выпить, а то этого не было. Потому что совсем другое было интересно! Он хотел показаться более яркой личностью в музыке, продвигать свои фотографии, свои увлечения — музыкальные сочинения. Он в этом старался себя реализовать».

Подруга подсудимого: «Он неделями у меня жил, и никогда речи не было о наркотиках»

Удивлены обвинению Максима Жигаря и две его давние подруги из Минска — Полина Сергеева и Инна Велекольская.

• «Хороший молодой человек, очень сильно увлекающийся музыкой, весь такой творческий. Сказать, что была удивлена обвинению, ничего не сказать. Не то слово. Он жил у меня неделями летом, приезжал в Минск, никогда и речи о наркотиках, о конопле не заходило», — говорит Инна.

По словам Полины, они познакомились три года назад в Ружанском пионерском лагере.

«У нас такая связь у троих! Это наша тройка: Я, Инна и Максим. Мы могли долго находиться вместе, молча, и понимать друг друга. Все и так было понятно. По глазам, по жестам. Мы в разных городах живем, действительно далеко находимся, но очень хорошо знаем Максима, поэтому не верим в это обвинение».

Кстати, смущает и то, что 13 ноября, когда Максима задержали и когда уже было предъявлено обвинение, его увезли не в СИЗО, а в изолятор временного задержания (ИВС).

«Там к нему приходил оперативник. Это я точно знаю. И уже 15-го Максим написал чистосердечное признание о том, что он и собирал коноплю, и хранил, и сбывал, и притон организовал. Несмотря на уговоры адвоката не писать его, — говорит Людмила Жигарь. — Чуть позже он успокоился и стал отказываться. Сделал заявление: «Отказываюсь от чистосердечного признания, а причину отказа буду объяснять в суде».

Следующее судебное заседание назначено на 29 января. Планируется, что сам Максим начнет давать показания после того, как будут заслушаны все свидетели.

Нашли опечатку? Выделите фрагмент текста с опечаткой и нажмите Ctrl + Enter. Хотите поделиться тем, что произошло в Гродно? Напишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро.