Все это происходит в деревне под названием, от которого слюнки текут. Там, в Келбасках, обосновался какой-то странный человек, который уже двадцать лет упрямо закапывает деньги в землю. Сначала все эти тысячи легли на косогоре в четыре гектара, но этого человеку показалось мало. Теперь он, согнувшись в три погибели, закапывает все, что накопил, на большом и красивом поле, где приличные люди делали бы селфи или сажали картошку. Наш герой селфи делать не умеет, а картошку, говорит, и без него посадят. У него свой смысл — он не дает этому странному человеку спокойно лечь на диван и наслаждаться военной пенсией. История настоящего оптимиста — в материале Onliner, пишет Александр Чернухо, фото — Максим Малиновский.
Недавно у Леонида состоялся серьезный разговор с женой. Вроде бы не ругались, но осадок остался.
Мы бегаем вверх-вниз по косогору в Келбасках и слушаем бесконечные рассказы шустрого фермера о нюансах выращивания облепихи. Он здесь каждый день — сейчас самое время подрезать сухие ветки, и Леонид орудует садовыми ножницами: нужно пройти все четыре тысячи кустов, а на каждый уходит минут по тридцать. Попутно пенсионер сбивчиво объясняет нам суть своей работы и рассказывает, что с ним вообще не так. Над Келбасками ярко светит весеннее солнце, внизу, под облепиховой плантацией, школота гоняет мяч на переменке — в общем, жизнь возвращается в затюканную зимой страну.
Вокруг — нехитрый скарб предпринимателя: старая бытовка, в которой хранится инструмент, ветхая беседка и парничок, где пенсионер выращивает для себя редиску, помидоры и перец. Ничего лишнего. Мужчина обнаруживает энциклопедические знания про ягоду, за сжатый промежуток времени выдает кучу лайфхаков для садовода-любителя и параллельно осматривает владения.
Наконец Леонид делает перерыв и усаживается на хрупкую лавчонку в импровизированной беседке, от которой на самом деле остался лишь ветхий каркас. Он кладет возле себя садовые ножницы и показывает границы владений: вон от того леса до того поля и вниз, вон до тех деревьев. Этот сад уже доживает свое и потихоньку выкорчевывается.
Вполне вероятно, молодой лейтенант так и остался бы в этом вопросе теоретиком, если бы не тяжелые семейные обстоятельства. Серьезно заболел шурин Леонида, а врачи оказались не в состоянии ему помочь.
Чуть позже офицер вместе с семьей перебрался в сытую Чехословакию и прослужил там пять лет, а затем семейство Тихоцких перебралось в Гродно. Там Леонид получил квартиру и остался жить уже после развала Советского Союза.
Военная пенсия в 1997 году началась с глобальных планов. Леонид решил потратить все свои накопления на саженцы облепихи. С трудом выбил участок земли и обошел кучу инстанций, чтобы оформить необходимые документы, выстоял долгие споры с супругой и дочерью и, что называется, вложился.
Когда Леонид принялся искать саженцы для своего сада, оказалось, что миссия практически невыполнима. Тот питомник в Слониме испарился, в ботаническом саду развели руками, и в итоге кое-как фермер вышел на другой питомник — недалеко от Заславля.
Фермер стартанул лихо и в первый год умудрился найти рынок сбыта и вернул долги. Облепиху брал консервный завод, который, правда, решил делать из нее сок в трехлитровиках. Народ, не привыкший к такой экзотике, брать достаточно дорогой продукт такими объемами не рискнул, и маркетинговый план завода провалился. Впрочем, дела у Леонида шли все равно неплохо: на легковой машине он возил ягоду в Клецк и Малориту, что-то оставалось в Гродно. Держал хозяйство в порядке сам, договаривался сам, продавал сам. Совсем скоро мощностей одной семьи Тихоцких в сборе урожая оказалось недостаточно, и здесь на помощь пришли местные.
Облепиха стала превращаться в детское питание, пюре, соки, масло и чай для столичных кафе. Леонид договаривался, подписывал документы, увозил, привозил. Кто-то рассчитывался сразу, кто-то только к началу следующего урожая — в общем, типичная схема. Только у фермера почему-то не выработалась важная функция, без которой работать не принято: жаловаться на жизнь. Он обо всем этом рассказывает как-то вскользь, будто это просто небольшая помеха на пути к важной и благородной цели.
«Перекур» окончен. Пенсионер снова берет в руки садовые ножницы и идет в сад обрезать сухие ветки. Ему еще многое предстоит: перед сезоном он лично обходит все четыре тысячи кустов. Здесь уже набухают почки, а через каких-то полмесяца сад расцветет. Мы долго разговариваем про ягоду и фермерские риски, кое-что узнаем про благоприятные погодные условия и вредителей — майского жука и тлю. Пенсионер только улыбается: «Пусть лучше потеряю в урожае, но никакой химии здесь использовать не буду. Зачем полезную ягоду травить?» Еще он зачем-то сэкономил на высоких заборах, колючей проволоке и злых собаках. И вообще, говорит крамольное: «А я в сад всех пускаю. Нужна ягода? Приходите и рвите, мне не жалко».
В общем, здесь у фермера сформировалась своя жизненная философия, которую его супруга и называет емкой фразой «закапывать деньги в землю». Хотя, наверное, он все же четко понимает, что и зачем делает.
Фермер снова пошел просить землю и получил еще 10 гектаров отборнейшего дерна с камнями — одно удовольствие. Теперь кое-как разгребается с этим «удовольствием»: поубирал все камни, перепахал, высадил шесть тысяч саженцев. Хочет нарастить мощности, чтобы разом сбывать продукцию.
Фермер уже мыслит категориями «мы»: должен вернуться из армии внук, который подключится к дедову бизнесу. Дед говорит, что парень толковый: выучился в ГрГУ, устроился на работу в фирму, получал солидные деньги, но решил уйти к фермеру.
Леонид вообще думает о будущем какими-то удивительными категориями. Слишком смело это выглядит. «Построим», «увеличим», «вложим», «дадим заработать» — даже слово «польза» звучит от него так часто, как будто это вообще в порядке вещей. А еще пенсионер рассказывает нам про уникальное предложение на рынке, возможности заработать простым сельчанам и всякие другие вещи, о которых не всегда расскажут даже в опытных хозяйствах страны. Сейчас он уже думает про скандинавские страны — говорит, там готовы покупать ягоду огромными партиями, надо только давать объем.
Пенсионер берет в руки лопату и топает по пыльному полю. «Вы езжайте, а я еще поработаю — меня часов в семь дочка на машине заберет», — фермер один, где-то посреди безымянного поля, снова уходит закапывать свои деньги в землю — сколько это еще продолжится, никто не знает. Но смысл вроде как не в деньгах. Он в чем-то еще. Пока мы сидели в саду на косогоре, окаймленном валунами, Леонид будто бы сам себе бормотал: «Ненавижу зиму: всего неделя в год, когда работы нет, и места себе не находишь. Диван надоел, телевизор надоел, руки чешутся». Подумайте об этом, когда будете пить в уютном столичном кафе облепиховый чай с фермы этого странного и счастливого человека.
Нашли опечатку? Выделите фрагмент текста с опечаткой и нажмите Ctrl + Enter. Хотите поделиться тем, что произошло в Гродно? Напишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро.