Интервью с главным режиссером Гродненского областного театра кукол Олегом Жюгждой

— Я родился в Вильнюсе очень давно, в 1961 году. Как раз в этот год полетел в космос Гагарин, и всех мальчишек было принято называть Юрами. Меня, к счастью, Юрой не назвали.

— Кем были ваши родители? От них унаследовали любовь к театру?
— Мама работала воспитателем в детском саду, отец был связан с культурой, закончил трудовую деятельность директором клуба большого производственного объединения. В принципе, артистичность в нашей семье наблюдалась давно. Прабабушка по отцовской линии была писательницей, разработала сценарий первого советского звукового фильма «Путевка в жизнь», в нем же снялась как актриса. Бабушка выступала с жанром художественный свист, на фронте концерты давала. Один из дедушек написал слова популярной песни «Мишка, Мишка, где твоя улыбка?». Мама очень хорошо пела, у нее был идеальный слух, впрочем, как и у ее мамы, моей бабушки. Видимо, нетворческой натурой я не мог стать. К тому же постигать мир доводилось в городе, доверху наполненном различными видами культур. Соборы, костелы, музеи, галереи – все они в детстве принадлежали мне.

— Но как все-таки театр пришел в вашу жизнь и как Вы пришли в театр?
— В нашей семье есть легенда, что в три года меня повели на спектакль «Гусенок» театра Сергея Образцова, гастролировавшего в Вильнюсе. Постановка до такой степени понравилась, что после окончания я стал требовать продолжения. Требовать так громко, что меня не смогли везти в троллейбусе и вызвали такси. Дома, конечно, как следует наказали… Но любовь к театру не отбили. Позже по телевизору стали показывать «Необыкновенный концерт» Образцова. В нем был номер с цыганкой, который я часто смотрел, а потом сам сшил куклу и давал с ней представления для домашних. В школе и вовсе театральная жизнь закипела. Первая учительница всячески старалась развивать таланты детей. Собрали деньги, закупили кукол, и… я дебютировал в роли Лисы в «Колобке». В четвертом классе уже сам поставил спектакль о Мальчише-Кибальчише, в восьмом вел кукольный кружок при домоуправлении. Кроме того, занимался любительским кино, снимал мультфильмы. Даже дипломы на фестивалях за них получал.

— Видеть себя столь талантливый юноша, разумеется, мог только в театральном…
— … и поступать поехал в Ленинград. Но не на режиссера театра, а на режиссера кино. Приехал, а мне в приемной комиссии говорят: «Куда тебе? Ты еще молодой, иди в театр!». В театр, так в театр — буду театральным режиссером. «Юноша, какой тебе театр? Иди в театр кукол!». Как скажете. «Каким режиссером? Иди артистом». Хорошо, пойду артистом. В итоге, вылетел со второго тура… Вернулся домой и пошел работать машинистом сцены в Русский драматический театр Вильнюса. Только через год поступил в Минск. Но уже целенаправленно шел учиться на артиста театра кукол.

— Но мечте о Ленинграде суждено было сбыться.
— После Минска по распределению приехал актером в Могилевский театр кукол. В него же через несколько лет направили мужа с женой — художника и режиссера, окончивших ленинградский вуз. Они подсказали, что Николай Петрович Наумов набирает в институте театра, музыки и кинематографии первый курс режиссеров-заочников. Брали меня неохотно: мол, слишком молодой, только 26 лет. А я взял и окончил вуз экстерном. К тому времени уже был главным режиссером театра и сам себе подписывал характеристики (смеется).

— Полагаю, коллеги не сразу рассмотрели в молодом артисте перспективного режиссера.
— И не сразу поверили в меня. До сих пор помню, насколько сильно хотел поставить «Маленького принца» Экзюпери, будучи актером, но все отказывались поддержать. Тогда с гастролей написал Ларисе (актриса Лариса Микулич, супруга — прим. ред.), попросил помочь. Она согласилась, и спектакль вышел. В итоге получил за режиссерский дебют приз Ленинского комсомола и начал слагать свою режиссерскую биографию.

— В 1980-е годы, когда начинали режиссерскую деятельность, были сложившиеся традиции советского театра кукол. Сложно было продвигать свои идеи?
— Я бы не сказал. Во все времена от режиссеров требуется, прежде всего, создание произведений искусства. Именно этим я занимался и цензуру особо не ощущал. А вообще, лучшие спектакли, как ни странно, всегда получаются вопреки чему-то. Доводилось и деньги на постановки выбивать, и убеждать других в их целесообразности. Так, к примеру, было с моим дипломным спектаклем «Рыгорка – ясная зорка». В нем я впервые сделал на профессиональной сцене белорусскую батлейку и буквально «вскочил» во всесоюзную театральную «тусовку». Московский центр UNIMA (Международный союз кукольных театров – прим. ред.) включил меня в пятерку лучших молодых режиссеров Советского Союза.

— Признание голову кружило?
— Было очень лестно, хотелось сразу и всего. Но хорошо понимал, что так не бывает и что любое признание может смениться непризнанием. Если таковое случалось, старался как можно больше работать и убеждать себя в том, что все еще будет.

— Олег Олегович, когда мы общались накануне 2012 года, Вы представляли зрителю свою 111-ю  постановку «Вий. Страшная месть». Творческий багаж за прошлый год пополнился существенно?
— Существенно, но на сколько постановок, сразу не скажу, считать нужно. Проще будет рассказать про этот год. Начался он с большой работы «... и наказание» в Рязанском театре кукол. Серьезный спектакль по роману Достоевского на два с половиной часа, в нем занята вся труппа, включая директора, который играет Свидригайлова. Буквально в мае в Каунасском театре кукол состоялась премьера «Белоснежки и семи гномов». У нас, к сожалению, затягивается выпуск «Царевны-лягушки».

— Ваше имя на афишах сегодня можно встретить в разных странах. Театры выбирают Вас или Вы театры?
— Проявляем взаимный интерес (улыбается). Когда был молодым, с восхищением смотрел на мэтров и мечтал с ними поработать. Сегодня кто-то так смотрит на меня. Поэтому никому не навязываюсь. Но и всех предложений не принимаю, берусь только за интересные.

— У режиссера Жюгжды есть «свои» актеры?
— Как у каждого моряка есть в порту по девушке, так у меня в каждом театре есть по «своему» актеру (смеется). Когда был моложе, мечтал собрать всех «любимчиков» и сделать для них спектакль. Но тогда это было сложно, а сейчас невозможно. Театров слишком много, и на всех ролей не хватит.

— Как находите общий язык с актерами в разных странах?
— Я, конечно, не полиглот. В Литве общаюсь свободно, хотя, если честно, родной язык забываю. С польским проблем нет. Кстати, мне не так уж важно говорить с актерами, главное — понимать их.

— А как же им понимать режиссера?
— В тех случаях, когда не могу объяснить, беру и показываю. Именно для этого стараюсь держать себя в хорошей актерской форме.

— С чего для Вас начинается работа над спектаклем?
— Случается, что читаю произведение, оно меня цепляет. А бывает, что уже знакомый материал вдруг возникает на внутреннем экранчике, и я понимаю, что может получиться хороший спектакль.

— Когда столько поставлено, резерв произведений есть?
— В Могилеве когда-то составил план постановок на 20 лет вперед, но тогда я еще ставил по два спектакля в год, по полгода каждый обдумывал. А сейчас по шесть-семь выходит. Иногда возвращаюсь к списку, но он не вызывает интерес. Уже, наверное, не буду ставить «Мастера и Маргариту». Про роман все сказано и с позиции политики, и с позиции религии, и с позиции фантасмагории.

— Есть авторы, к которым возвращаетесь?
— Шекспир, Чехов, сейчас, возможно, к ним прибавится Достоевский. Вообще, классика меня всегда спасает, потому что, обращаясь к ней, я точно знаю, что произведение стоящее и могу без проблем сделать инсценировку. Когда же мне приносят пьесу незнакомого автора, я не могу точно сказать, хороша она или нет.

— Олег Олегович, Вам доводится одному и с труппой часто работать за границей. Отличаются ли, на ваш взгляд, белорусские театры кукол от европейских?
— Сложный вопрос, но могу со стопроцентной уверенностью сказать, что театры кукол Беларуси приковывают к себе внимание в Европе. Где бы мы ни выступали, и критики, и зрители непременно отмечают работу режиссера, художника, актеров. Потому что у нас даже при отсутствии единой белорусской школы каждый театр кукол взращивает своих мастеров, которые, естественно, взаимодействуют друг с другом. Мы интересны европейцам своей самобытностью. Но, как мне кажется, недостаточно национальны. У нас мало спектаклей высокого класса на родном белорусском языке.

— Коллеги из 12 театров из разных стран охотно приняли приглашение принять участие в первом международном празднике-фестивале «Лялькі над Нёманам». Каково было впервые выступать в роли хозяев, а не гостей?
— Волнительно, с одной стороны и очень приятно со всех остальных. Считаю, что все прошло на хорошем организационном уровне. Еще чуть-чуть финансирования не помешало бы, не для шика и блеска, а для вполне рядовых вещей. Но в целом фестиваль удался, и буду счастлив, если он получит постоянную прописку в Гродно.

— К слову, как оценили гости наш город и наш обновленный театр?
— Пришли в полный восторг! От Гродно, от его местоположения, чистоты и ухоженности. От атмосферы праздника — домашней, очень простой, но в то же время интеллигентной. От ремонта в театре, разумеется. Поляки единственные сказали, что на сцене не хватает света.

— А сами-то удовлетворены изменениями? Помнится, ремонт в театре проходил не гладко.
— Скажу так: мы довольны, хоть не все удалось. Привыкаем к новой акустике. Она изменилась, особенно в партере. Актерам приходится искать новые точки, узнавать, где расположены звуковые ямы, чтобы в них усиливать голос. Кроме того, иначе висят кулисы, уменьшилась глубина сцены. Так что каждый спектакль нужно не то чтобы играть по-новому, но видоизменять.

— С женой рука об руку работаете 30 лет. А первую встречу помните?
— Еще бы! Лариса была вторым человеком, которого я встретил, только переступив порог Могилевского театра кукол. С первого взгляда она покорила меня копной рыжих волос. Позже я узнал о ее самоотверженности по отношению к театру, восхищаюсь которой по сей день.

— Наверняка, разговоры о том, что помогаете супруге в профессии, приходилось слышать не один раз?
— Лариса помогала мне, когда я становился режиссером. Я насколько мог поддерживал ее во время актерского становления. Например, чтобы не теряла форму, сидел с Данилой в декретном отпуске. Всех своих дипломов и званий моя супруга добилась сама, потому что очень любит театр. А вообще, это сложная профессия – жена главного режиссера.

— Чтобы состояться в ней, какими качествами нужно обладать?
— Быть тонким человеком, уметь идти на компромисс. У нас с Ларисой хороший тандем, но не подумайте, что безоблачный. Кстати, все наши микроконфликты возникают на почве театра. В его стенах стараемся не спорить, а дома начинается: «Дорогой, ты не прав!» — «Нет, дорогая, это ты не права!».

— За столько лет не растеряли трепетного отношения к супруге. В чем секрет семейного счастья?
— Во-первых, нужно хорошо знать, чего ждать друг от друга, и не требовать слишком многого. Во-вторых, уметь идти на примирение. В-третьих, уважать интересы супруга. У Ларисы есть свое детище — молодежный театр «Гродненская надежда». В нем набирается актерского мастерства и наша младшая дочь Аглая. Бывает, возвращаюсь с гастролей, а девочек дома нет, холодильник пустой. Сердиться что ли из-за этого? Конечно же, нет.

— Случается, что сами готовите?
— Раньше чаще, сейчас почти нет. Хотя в сезон консервации я обычно работаю дегустатором, определяю, чего добавить в рассол, сахара или уксуса. Это все равно, что собирать замысел спектакля. Примерно представлять, какой хочешь получить вкус, и добиваться его.

— Читала, что Вы любите петь. Так ли это?
— Да, иногда пою на сцене. Случается, что и вне работы, но только, если один дома.

— Что же поет Олег Жюгжда один дома?
— Разное, начиная от оперных партий и заканчивая песнями из спектаклей.

— И снова работа! О хобби спрашивать бессмысленно?
— Совершенно верно. Работа поглощает все. Поэтому, когда случается вместе с женой вечером пешком прогуляться от театра до дома, уже хорошо.

— Ваши яблочки от яблонек недалеко упали?
— Недалеко. Данила мне периодически делает мультимедийные заставки к спектаклям. То, что Аглая — актриса, было понятно еще в детстве. В этом году будет стараться поступить в какую-то из академий искусств. Для начала хотим попытать счастье в Питере.

— Знаю, что и ваша невестка Настя Шастак — натура творческая.
— Да, она дизайнер. Очень хороший и интересный. Настя разрабатывала дизайн всей фестивальной продукции.

— Внучка Адель достижениями радует?
— Любит прыгать, скакать, танцевать. Вообще, на редкость активный ребенок.

— Дедушку, наверняка, не часто видит?
— Не часто. Они в Минске, мы в Гродно, редко получается встречаться. Но она мне звонит: «Деда! Деда!» — «Привет!» — «Пивет». И начинает что-то долго-долго рассказывать.

— Внучку на сцене уже представляете?
— Что вы! Рано еще. Пусть вырастет здоровой, это самое главное.

Гродненская правда

Нашли опечатку? Выделите фрагмент текста с опечаткой и нажмите Ctrl + Enter. Хотите поделиться тем, что произошло в Гродно? Напишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро.